Неточные совпадения
В то время как Степан Аркадьич
приехал в Петербург для исполнения самой естественной, известной всем служащим, хотя и непонятной для неслужащих, нужнейшей обязанности, без которой нет возможности служить, — напомнить о себе в министерстве, — и при исполнении этой обязанности, взяв почти все деньги из дому, весело и приятно проводил время и на скачках и на
дачах, Долли
с детьми переехала в деревню, чтоб уменьшить сколько возможно расходы.
Ровно через неделю Кожин разыскал, где была спрятана Феня, и верхом
приехал в Фотьянку. Сначала, для отвода глаз, он завернул в кабак, будто собирается золото искать в Кедровской
даче. Поговорил он кое
с кем из мужиков, а потом послал за Петром Васильичем. Тот не заставил себя ждать и, как увидел Кожина, сразу смекнул, в чем дело. Чтобы не выдать себя, Петр Васильич
с час ломал комедию и сговаривался
с Кожиным о золоте.
На вопрос мой, что случилось, мне отвечали, что
приехал купец Бородавкин и вместе
с Зайцем и Лукьянычем отправился осматривать
дачу.
Александр не уснул целую ночь, не ходил в должность. В голове у него вертелся завтрашний день; он все придумывал, как говорить
с Марьей Михайловной, сочинил было речь, приготовился, но едва вспомнил, что дело идет о Наденькиной руке, растерялся в мечтах и опять все забыл. Так он
приехал вечером на
дачу, не приготовившись ни в чем; да и не нужно было: Наденька встретила его, по обыкновению, в саду, но
с оттенком легкой задумчивости в глазах и без улыбки, а как-то рассеянно.
Когда зашел разговор о
дачах, я вдруг рассказал, что у князя Ивана Иваныча есть такая
дача около Москвы, что на нее
приезжали смотреть из Лондона и из Парижа, что там есть решетка, которая стоит триста восемьдесят тысяч, и что князь Иван Иваныч мне очень близкий родственник, и я нынче у него обедал, и он звал меня непременно
приехать к нему на эту
дачу жить
с ним целое лето, но что я отказался, потому что знаю хорошо эту
дачу, несколько раз бывал на ней, и что все эти решетки и мосты для меня незанимательны, потому что я терпеть не могу роскоши, особенно в деревне, а люблю, чтоб в деревне уж было совсем как в деревне…
Вечером,
приехав на
дачу, Василий Львович передал жене очень точно все подробности свидания
с Желтковым. Он как будто бы чувствовал себя обязанным сделать это.
Часов в двенадцать дня Елена ходила по небольшому залу на своей
даче. Она была в совершенно распущенной блузе; прекрасные волосы ее все были сбиты, глаза горели каким-то лихорадочным огнем, хорошенькие ноздри ее раздувались, губы были пересохшие. Перед ней сидела Елизавета Петровна
с сконфуженным и оторопевшим лицом; дочь вчера из парка
приехала как сумасшедшая, не спала целую ночь; потом все утро плакала, рыдала, так что Елизавета Петровна нашла нужным войти к ней в комнату.
Тюменев, отобедав, вскоре собрался ехать на
дачу: должно быть, его там что-то такое очень беспокоило. При прощании он взял
с Бегушева честное слово завтра
приехать к нему в Петергоф на целый день. Бегушев обещал. Когда граф Хвостиков, уезжавший тоже
с Тюменевым вместе, садясь в коляску, пошатнулся немного — благодаря выпитому шампанскому, то Тюменев при этом толкнул еще его ногой: злясь на дочь, он вымещал свой гнев и на отце.
Теперь о Кате. Она бывает у меня каждый день перед вечером, и этого, конечно, не могут не заметить ни соседи, ни знакомые. Она
приезжает на минутку и увозит меня
с собой кататься. У нее своя лошадь и новенький шарабан, купленный этим летом. Вообще живет она на широкую ногу: наняла дорогую дачу-особняк
с большим садом и перевезла в нее всю свою городскую обстановку, имеет двух горничных, кучера… Часто я спрашиваю ее...
— Я даже чуть-чуть
с барыней одной не пошалил, — на
дачу приехала из города барыня.
— Эх… идтить надо-ть, — сказал он
с сожалением. — Ну, да ничего не поделаешь… Пожар, видишь, перекинулся к нам в Кислинскую
дачу, так вот лесничий велел всех лесников согнать… Сейчас объездчик
приезжал верхом.
— «Ну так, говорит, скажите ему, что я буду; но я, говорит, для этого
с дачи в город должен
приезжать, а потому желаю
с него получить тысячу рублей серебром за визит!..»
Новая
дача давно продана; теперь она принадлежит какому-то чиновнику, который в праздники
приезжает сюда из города
с семейством, пьет на террасе чай и потом уезжает обратно в город. У него на фуражке кокарда, говорит и кашляет он, как очень важный чиновник, хотя состоит только в чине коллежского секретаря, и когда мужики ему кланяются, то он не отвечает.
Но вот однажды в обед
приехала мать, поговорила
с Осипом Абрамовичем и сказала, что его, Петьку, отпускают на
дачу, в Царицыно, где живут ее господа.
— Ваня
с Мишей… Смотрю я на
дачу, что напротив, а они сидят и чай пьют. Миша уже умеет сам чай пить… Видел, что вчера перевозились? Это они
приехали!
Сегодня утром
приехал он в Заводное и осматривал лесную
дачу помещика Низовьева.
С ним он должен был видеться в уездном городе — верстах в пятнадцати от берега, по старой московской дороге.
В комнате Марфы Захаровны угощение шло обычным порядком. К обеду покупщик не
приехал, а обед был заказан особенный. Иван Захарыч и Павла Захаровна волновались. Неспокойно себя чувствовал и Первач, и у всех явилось сомнение: не проехал ли Теркин прямо в город. Целый день в два приема осматривал он
с своим „приказчиком“ дальний край лесной
дачи, утром уехали спозаранку и после завтрака тоже исчезли, не взяв
с собою таксатора.
Ну-с,
приезжаю я к себе на
дачу.
Семену Родионовичу приглянулся, положим, известный участок земли, и вот он объявляет свою претензию на эту
дачу;
приезжают следователи; собирают крестьян-понятых, которых по приказанию Богачева тотчас же и ведут на барский двор, велят разуться и в их лапти насыпают земли
с богачевского двора; затем понятые обуваются и идут на спорную
дачу.
Вскоре на
дачу стали собираться обычные гости. Tete-a-tete Александры Яковлевны
с князем Гариным был нарушен. Позднее других
приехал и Николай Леопольдович
с женой, знакомой
с Александрой Яковлевной еще по театру Львенко в Москве. Князь Виктор отправился вместе
с ними в город и не утерпел не рассказать Гиршфельду, по секрету, о полученном, по крайней мере, как ему казалось, согласии Пальм-Швейцарской быть его женой. Трудно отказать себе в удовольствии поделиться
с кем-нибудь радостью.
Как и в Бабкине, и здесь преобладали музыка и разговоры о литературе, в особенности когда на Луку
приехал, тоже на
дачу, виолончелист М. Р. Семашко и побывали А.
С. Суворин и К.
С. Баранцевич.
Поселившись на
даче под Алексином, тотчас же выписали Лику. Она
приехала к нам на пароходе, через Серпухов, вместе
с Левитаном, и, откровенно говоря, нам некуда было их обоих положить. Начались смехи, неистощимые остроты А. П., влюбленные вздохи Левитана.
Граф Растопчин только в это утро
приехал в город
с своей загородной
дачи в Сокольниках.